А что, если их недоубили...?

В контактовской ролёвке я как-то начала делать наброски финала "Графини де Монсоро" - фантазии на тему "А что, если Бюсси, миньоны и анжуйцы не погибли кто от рук убийц, кто на дуэли, а остались живы, хоть и получили тяжёлые ранения?" В результате финал всё пишется и пишется. Попытаюсь превратить его здесь в фанфик.

Четверо миньонов покинули Сен-Жермен-л'Оксерруа вместе с королём и королевой, чтобы продолжить шествие по случаю праздника Святых Даров, а трое анжуйцев по приказу герцога вышли из церкви, потому что Франсуа Анжуйский желал поговорить с Бюсси наедине. Ливаро неожиданно встретил перед церковью Луизу де Леви, младшую сестру Келюса, и сказал девушке, что после дуэли сообщит ей нечто важное, что решит её судьбу. И попросил, чтобы при любом исходе Луиза продолжала жить, не стремилась уйти туда, откуда нет возврата. К счастью, никто не помешал разговору двух влюблённых, и Луиза успела уйти до того, как герцог вышел из церкви. Потом трое анжуйцев дома у Антрагэ (оттуда ближе всего к месту дуэли). Рибейрак пишет письмо матери, Ливаро - завещание (завещает своё состояние родителям, а также близким родственникам, включая, разумеется, Антрагэ, в победе которого он уверен. Луизе де Леви в любом случае достанется его любовь), Антрагэ пошёл на улицу Сен-Дени к "прекрасной лавочнице" (хорошенькой девушке, торгующей гравюрами). К Ливаро приходит ювелир, приносит ожерелье, которое анжуец заказал ему на следующий день после вытягивания жребия и пьяных танцев. Ливаро пишет письмо, где говорит, что ожерелье - это либо свадебный подарок, если он победит (а сон говорит о победе), либо прощальный, если он погибнет. Приходит паж, и Ливаро передаёт ему ожерелье в футляре, куда вложена и записка. Ну и запечатанное завещание, которое нужно спрятать в доме до поры. Перед тем как ехать к Луизе, посланец барона должен прибыть на место дуэли, когда она закончится, чтобы узнать точно, чем всё кончилось, и передать графине.
Миньоны мирно спят в Лувре, однако Ногарэ нет. Потом он появляется, Шико замечает, что сапоги гасконца в крови. И далее всё примерно как в фильме.
В это время Луизе снится кошмар. Она видит, что большинство дуэлянтов погибло. Видит убитых Можирона и Рибейрака, видит, как падают на землю Шомберг и Ливаро, и под ними растекается лужа крови. Видит умирающего брата. А потом - убитого Бюсси на кровати в доме Дианы. Она плачет и хочет сбежать от этого кошмара, но сон продолжается. Как будто ей уже немила жизнь, и она хватает кинжал Келюса. Но совершить страшное девушке не даёт дух Ливаро. Все погибшие приходят к ней в виде призраков и просят, чтобы она молилась за них. И Ливаро вновь просит, чтобы она не пыталась следовать за ним. Она должна жить. А ещё он и Келюс просят найти Антрагэ. Девушка плачет: "Мама, неужели я осталась одна? Почему?.."
Луиза просыпается. Надо остановить дуэль! Но Мари, служанка, сообщает ей, что миньоны покинули Лувр, и теперь уже время начала дуэли. Луизе остаётся только молиться и просить Господа, а также отца и мать не дать никому погибнуть, ведь все ей дороги.

Последний бой Бюсси - как в фильме, только граф не погибает. Может, пуля Орильи отрикошетит от перевязи, ну или лютнист просто промахнётся... А Бюсси потеряет сознание, потому что и так тяжело ранен, а герцог с Орильи будут думать, что он мёртв. То же подумает и Сен-Люк. А потом в комнату войдёт странный лекарь, любящий читать лекции о гробах, с двумя или тремя помощниками и мальчиком Джоном, сиротой, которому лекарь заменил родителей. Он подслушал разговор герцога с Орильи и решил спасти Бюсси, если не поздно. И он находит раненых Бюсси и Реми (пусть того ранят не как по книге, не хочется его уродовать), делает своё дело. Его застаёт Шико, решивший проверить, что произошло в доме. Потом Бюсси и Реми перевозят куда-то ближе к месту дуэли (поскольку далеко их лучше не везти, но и оставлять в доме, где кругом трупы, тоже не следует).
Сцена герцога, короля, Сен-Люка - как в фильме.
Что касается миньонов, то у Можирона дурное предчувствие, потому что ему приснился кошмар. Однако, прибыв на место дуэли, он забывает об этом.
Анжуйцы веселы, они ещё не знают, что случилось.
Правда, когда Ливаро увидел принесённое ожерелье, то с ужасом понял, что это то самое, что в ночных кошмарах было связано с чьей-то смертью. Однако уже к ужину он перестал об этом беспокоиться.
На утро дуэли никто из них не думал о своих любимых женщинах, лишь о предстоящем поединке. Ливаро не вспоминал и о своей сестре Эллен, которая недавно родила третьего ребёнка.
А потом они ждали Бюсси, но в его доме сказали, что он ушёл куда-то с Реми. Антрагэ поделился с друзьями соображениями насчёт "лани главного ловчего", правда, Ливаро был обеспокоен тем, что Бюсси из-за этого свидания придёт на дуэль не выспавшимся. Однако Антрагэ реагировал на это куда более спокойно. И тут анжуйцы поняли, что опаздывают, и пустились бегом, перейдя на шаг только уже ближе к месту дуэли. Они думали, что Бюсси пришёл раньше их.

Интересное начало) С нетерпением жду продолжения)

Начало, кстати, у меня очень фрагментарное, не знаю, как его можно преобразовать... А дальше более связанно будет.
Приходилось кое-какие пояснения делать, потому что это больше понятно в игре.

Келюс ждёт анжуйцев. Шомберг решил немного потренировать Можирона. Ногарэ, спавший всего два часа, зевает и готов заснуть, над чем подшучивают его друзья. И тут появляются анжуйцы... но без Бюсси!
И анжуйцы недоумевают, где Бюсси, ведь ему от дома Дианы ближе идти до места дуэли. И миньоны не верят, что Бюсси мог вот так пропустить поединок. Правда, Ногарэ заявляет, что Бюсси, наверное, придётся тащить за уши, а ещё что храбрец Бюсси струсил. Келюс говорит, что этого не может быть, Ливаро подтвержает его слова. Сейчас в Келюсе видны те черты характера, которые барон замечал у Луизы. Миньон говорит искренне, он, хоть и является врагом Бюсси, не считает его трусом. И всё же где граф? И тут появляется Шико и говорит, что Бюсси не придёт. Анжуйцы недоумевают. Ногарэ интересуется, почему не придёт. Шико объясняет, что был в доме на улице Сент-Антуан и видел там Бюсси, всего израненного, его пытались предательски убить, и неизвестно теперь, жив ли он. Хотя ему стараются помочь, но слишком большие сомнения в том, что он выживет. У анжуйцев словно земля ушла из-под ног! Придётся драться троим против четверых, а эта перспектива явно не улыбалась им. Но это не главное! Бюсси ведь был их лучшим другом!
Первым сорвался Рибейрак. Он чуть не кинулся на миньонов, но Антрагэ и Ливаро повисли на нём. А виконт кричал, чтобы его отпустили, что ему хочется всех убить. Ливаро и Антрагэ также в ярости. Все трое готовы мстить за друга, не понимая, что мстят не тем. Вернее, что виновник - только один из миньонов. Фавориты короля обозлены несправедливостью обвинений.
Д'Эпернон рвётся в бой, требуя сразу перейти к делу.
- О, как Вы петушитесь, господин гасконец! - воскликнул Ливаро, намереваясь приструнить зарвавшегося дворянчика. - Вы так не торопились, когда нас было четверо.
- А я не виноват, что вас только трое! - нагло ответил Ногарэ, задрав голову.
Тут уже Антрагэ не выдержал:
- Нет, это вы, вы виноваты! Потому что кому-то было выгодно, чтобы Бюсси не стоял на поле боя! Поняли вы?
- Мы поняли Вас, господин д'Антрагэ, - внезапно заговорил с анжуйцем Келюс. И говорил он действительно искренне. - Уходите, д'Эпернон, мы будем биться трое на трое *естественно, Келюс лучше помнит дальнейшую речь, а я её помню плохо, но она меня потрясла.*
Зато Шомберг, вне себя от несправедливых обвинений, не сдержался:
- Раньше я вас ненавидел, теперь же вы мне омерзительны!
- Раньше я бы вас просто убил, теперь же я разрублю вас на куски! В позицию, господа, в позицию! - был ответ Антрагэ.
Келюс, Шомберг и Можирон, а также Рибейрак и Ливаро быстро разделись до рубашек, чуть медленнее это сделал Антрагэ. Ногарэ рвался в бой, пока его не прогнал Рибейрак.

Правда, д'Эпернон всё же попытался высказаться, что должны были драться восемь человек и он будет драться, однако Шико приструнил его, сказав, чтобы тот смотрел, как бы не испачкать вторую пару сапог.
- О чём Вы, господин дурак? - недовольно спросил Ногарэ.
Ответ его явно не обрадовал:
- О том, что сейчас на земле будет кровь, и Вам придётся по ней ходить, как нынче ночью!
Жан-Луи побледнел. Он понял, что Шико всё знает.
А в это время миньоны и анжуйцы отсалютовали друг другу, и дуэль началась. Как выяснилось потом, успокоиться после известия о Бюсси и собраться сумел лишь Антрагэ. Он быстро сумел ранить Келюса в грудь, впрочем, неопасно. Ливаро, увидев успех друга, попытался его повторить и для начала атаковал Шомберга рубящими ударами, чтобы потом ранить его. Не вышло! Немец парировал все удары и сам атаковал - впрочем, так же безуспешно. Пока они были равны... Что будет потом, никто не мог предугадать.
У Рибейрака шпага Можирона слегка порезала кожу на груди. Впрочем, сам виконт нанёс противнику рану под правой рукой, впрочем, не опасную, хоть и болезненную. Однако Можирону надоела ситуация, при которой ни у кого из них нет заметного преимущества, и он нанёс Рибейраку удар с ноги в бедро. Тот не устоял и свалился на землю, а затем вскочил и попытался отбежать, неосмотрительно повернувшись к противнику спиной. Можирон воспользовался этим и полоснул Рибейрака шпагой по спине. На рубашке виконта тут же расплылось пятно крови, а сам он вскрикнул от боли. Впрочем, рана была не смертельная, и он вскоре сам атаковал, в результате чего рубашка Луи окрасилась кровью в районе груди.
Ливаро и Шомберг всё ещё пытались атаковать друг друга без особого успеха. У анжуйца к этому времени были лёгкие раны от кинжала на правой щеке и левом предплечье, сам же он задел миньону бедро, но ранение было неопасным, поскольку шпага лишь порезала кожу, а бедренная артерия была не затронута. Зато схватка между Келюсом и Антрагэ всё разгоралась. Келюс успел также нанести противнику удар с ноги, однако не преуспел так, как Можирон. У Антрагэ были слегка поцарапаны спина и грудь, у Келюса же рубашка на груди была вся в пятнах крови, к тому же в схватке миньон оборонил кинжал. Впрочем, раны были не смертельными, поединок продолжался. В какой-то момент оба дуэлянта изваляли друг друга в пыли, которая, осев на мокрых от пота телах и рубашках, мгновенно превратилась в грязь.

Ливаро чувствовал, что они с Шомбергом оба постепенно устают, а преимущества никто из них не получил. Теперь всё зависело от того, кто окажется ловчее. Первым оказался барон. Заставив Шомберга раскрыться, он немедленно нанёс ему рубящий удар в грудь... впрочем, как выяснилось, не столь опасный, как хотелось бы. На рубашке немца выступила кровь, но это его только разозлило. Ливаро явно не учёл, насколько выносливым может быть Шомберг. Об этом узнал ещё Бюсси во время "охоты на кабана", однако немец не сумел ничего сделать первой шпаге Франции. Но друзья Бюсси - всё-таки не Бюсси. И, нанеся удар, анжуец не развил успех. Расплата последовала быстро. Разъярённый Гаспар подбежал к Ливаро, резким движением развернул его спиной к себе и, прежде чем тот попытался высвободиться, нанёс рубящий удар сверху вниз слева направо. Затрещала рвущаяся ткань рубашки, разошлась и кожа. Рубашка мгновенно намокла от крови. Какая ирония! Неужели ему суждено погибнуть от руки Шомберга, который лишь на год старше Луизы? Так бы подумал Жан, если бы был на это способен. Но какой там! Сейчас он не чувствовал ничего, кроме жуткой боли, заставившей его издать нечеловеческий крик. Это был крик скорее не человека, а раненого зверя. И это было ещё не всё! Немец нанёс второй удар, на этот раз кинжалом, заставив Ливаро во второй раз закричать от боли.
"Этот сон... Всё ложь! Он предвещал не победу, а смерть! Неужели умереть... вот так?.."
- Браво, Шомберг! - тут же раздался радостный крик Ногарэ, которому, отстранив его от дуэли, никто не позаботился заткнуть рот.
А Гаспар, сделав своё дело, оттолкнул от себя противника. Ливаро упал на землю лицом вниз. На мгновенье он всё же поднял голову. Лицо, искажённое от боли и мокрое от пота, было покрыто пылью, сразу же превратившейся в грязь и смешавшейся с кровью из раны на щеке.
- Рибейрак... - голос хрипел от боли.
- Ливаро, я иду! - отозвался виконт. В этот момент он блокировал руку Можирона со шпагой, а сам начал методично наносить маркизу удары кинжалом в правый бок и спину. Нет, не случайно этой ночью Можирону снился кошмар! А теперь это было наяву! Он даже не пытался защититься от разъярённого виконта.

Каждый удар отзывался болью.
Луи чувствовал себя как в страшном сне. В детстве, когда ему снились кошмары, он слышал успокаивающий женский голос:
- Успокойся, Луи, это лишь сон дурной. Я дуну на него, он и пройдёт.
Затем женская рука нежно гладила его по волосам, и он успокаивался. Но виконт, убивающий его, был реален! И не вырваться, не спастись! Ещё недавно насмешливое лицо Можирона стало по-детски обиженным. Если бы он только понял, что это крики Ногарэ обрушили на него Божью кару...
Нанеся последний удар, виконт понял, что опоздал. Ливаро лежал на земле и не шевелился, зато к Рибейраку бежал Шомберг с намерением отомстить за друга. Франсуа оттолкнул Можирона и кинулся навстречу новому противнику. Луи, упав на колени, затуманенным взором посмотрел вслед убегающему виконту. На лице отразилась обида, как у ребёнка, которому долго обещали что-то, а когда он думал вот-вот получить обещанное, лишили надежды. Жизнь манила его, обещая бесконечную радость и счастье. Как приятно прижаться к милой Аннетт, заключить её в свои объятья... Но теперь этого не будет... никогда! Жизнь обрывалась в 21 год!
- Боже, неужели это всё?.. Да здравствует... король! - прошептал Можирон и упал, ткнувшись лицом в землю. "Это страшный сон... я хочу проснуться!.." А в это время сошлись Шомберг и Рибейрак. Оба были ранены, но неопасно, оба разгорячены схваткой. К тому же оба уже начали уставать, и орудовать и шпагой, и дагой было тяжело, поэтому и Шомберг, и Рибейрак отбросили окровавленные кинжалы. Немец и вовсе схватил шпагу двумя руками. И тут ещё более, чем во время поединка с Можироном, стало ясно, что виконту изменило хладнокровие. Отдавшись гневу, он нанёс Шомбергу удар... страмазон*, а затем попытался левой рукой ударить противника по лицу! Немец дёрнулся, на мгновение в его глазах сверкнул злобный огонь, затем они стали, как и прежде, удивлёнными, а сам он, левой рукой схватив Рибейрака, полоснул его шпагой по животу, затем оттолкнул и с криком: "Келюс, я иду!" кинулся на помощь уже уставшему другу. Виконт, пытаясь левой рукой зажать рану, прошептал:
- Будь ты проклят... паршивый миньон... Больно... - и упал на колени. Причём взгляд его невольно упал на медальон, висевший у него на шее. Шарлотта, не зря ты боялась дуэлей...
____________________________________________
*Стармазон - разновидность рубящего удара в лицо, при которой остаётся характерный дуэльный шрам, как у Бюсси.

---

Здорово!!!!!! Интересный вариант финала
Продолжения, сестра, ПРОДОЛЖЕНИЯ!!!!

Пока это ещё более-менее канонический сюжет, а вот дальше...

Антрагэ оказался в тяжёлом положении. Он слышал крики и стоны друзей. Судя по всему, они были тяжело ранены, возможно, даже смертельно. Сам же Шарль был почти невредим, если не считать двух сильных порезов на груди и спине, но уже начал уставать. Дышать становилось тяжелее, как и держать шпагу... А теперь он ещё и оказался в одиночестве против раненого, но не желавшего сдаваться Келюса и распалённого кровавой схваткой Шомберга. Несмотря на прекрасное владение шпагой, он всё же, в отличие от Бюсси, не умел драться против нескольких противников одновременно, если это, конечно, не были ополченцы Анжера. На пощаду в этой ситуации можно было не рассчитывать. Впрочем, Антрагэ её и не просил... А тут ещё д'Эпернон своим звонким, почти мальчишеским голосом закричал:
- Давай, Шомберг! Молодец, Шомберг! Да здравствует король! Смерть анжуйцам!

Находившийся рядом Шико явно не одобрил этого. Он думал, что гибель Можирона вразумила Ногарэ, но оказалось, что нет. Поэтому он решил приструнить миньона:
- Сударь, извольте замолчать и не смейте оскорблять человека, который дрался до последнего!

- И того, кто ещё не умер! - внезапно прозвучал голос, показавшийся нечеловеческим.
Напрасно все забыли о Ливаро! Анжуец очнулся как раз когда закричал д'Эпернон. И сразу понял, что ранен тяжело, возможно, смертельно, и жить ему осталось недолго. А дальше всё было как во сне, вернее, многое из сна стало ясно. Бюсси не было, потому что его пытались убить на улице Сент-Антуан, и, возможно, он уже погиб от ран. А Рибейрак... похоже, что он смертельно ранен. Тут стало понятным и отсутствие двоих миньонов во сне. Гасконского дворянчика отстранили от дуэли, а Можирон лежал на земле без движения. И, как во сне, Ливаро увидел перед собой Шомберга, готового вот-вот напасть сзади на Антрагэ... и понял, что ему делать. Если ему суждено погибнуть, он всё же сделает так, чтобы сон был правдивым хотя бы в одном. Он спасёт Антрагэ!
При падении анжуец остался без оружия, но сейчас он нащупал и схватил правой рукой кинжал и вскочил - страшный, перепачканный кровью и грязью, с искажённым от боли и злобы лицом. От резкого движения рубашка сильнее пропиталась кровью, но ему было уже всё равно. Даже боли он в этот момент не чувствовал. Один рывок - и Ливаро оказался прямо за спиной Шомберга.
- Умри, проклятый миньон! - крикнул он и, вцепившись левой рукой в плечо немца, правой вонзил кинжал ему в правую сторону груди, затем выдернул.

А дальше было всё как во сне - миньон вскрикнул и развернул к нему лицо, удивлённое, как никогда ещё в жизни. И взгляд был не испуганный и не ненавидящий, а по-детски удивлённый... Да, можно представить, что подумал тогда юный немец: "Разве это правильно? Я ведь убил его, почему же он..."
И потом у обоих подкосились ноги... Всё было как во сне, только падали оба! Ливаро свалился на землю, увлекая за собой и Шомберга, правда, падая, тот пытался оттолкнуть от себя противника, будто это могло спасти от смерти... Миньон прошептал:
- Господи Иисусе, он убил меня! Да здравствует... король... - в голосе чувствовалась ошарашенность. А потом затихли оба. У Ливаро так и осталось отразившееся на лице желание убить, а лицо Шомберга выражало искреннее удивление.
Шико не любил анжуйцев и ненавидел миньонов, но и те и другие были молоды, красивы и умны, а тут они убивали друг друга... К тому же миньонов любил король, и каково ему будет узнать, что его любимцы погибли... Когда Шомберг упал, королевский шут зажмурил глаза... Ему было тяжело на всё это смотреть. Д'Эпернон был ошеломлён. Когда Ливаро вскочил, гасконский дворянчик едва не упал с загородки, на которой сидел. Впрочем, это чувство он на удивление быстро поборол. И похоже, что гибель Шомберга не произвела на него должного впечатления. По крайней мере, пока...
Стоявший на коленях Рибейрак также видел падение двух тел. Он прошептал:
- Благодарю тебя... Господи... (или Слава Богу (точнее) ) Спасибо, Ливаро... Я... отомщён...
На лице виконта отразились умиротворение (впервые за всю дуэль) и усталость. Он упал на спину, затем перекувырнулся на живот и замер. Его правая рука всё ещё сжимала шпагу...

- Спасибо, Ливаро... Я... отомщён... - эти слова донеслись до барона словно сквозь толщу воды... "Вот и всё... Всё кончено... Я спас Антрагэ... Кого из нас ты будешь оплакивать больше, Луиза?.. Боже, всё отдал бы я... за аромат... её... волос..." И больше никаких мыслей...

Антрагэ не оборачивался, но понял, что остался один. Похоже, что оба его друга погибли. В сердце образовалась пустота, которую никогда уже ничем не заполнить... А ещё пришло понимание, что погибшие миньоны не посылали убийц к Бюсси. И, смотря на Келюса, у которого вся рубашка спереди была в пятнах крови, он решил, что спасёт хотя бы его...
- Нас осталось только двое, - сказал он миньону.
- Увы... - вздохнул Келюс.
- Сдавайтесь, Келюс, и я сохраню Вам жизнь, - Антрагэ не хотел убивать де Леви, но выбрал не те слова. Миньон тут же заупрямился:
- Почему я должен сдаваться? Разве я лежу на земле?
- Но на Вас живого места нет, а я почти невредим, - был ответ.
- Но у меня ещё есть моя шпага! - упрямо отвечал Келюс.
Тут Ногарэ начал подбадривать друга, однако Шико, предвидя, что произойдёт дальше, прошептал:
- Ему конец...

И действительно, Антрагэ со словами: "Теперь у Вас её не будет!" - нанёс противнику удар в правую руку, заставив выронить шпагу, а затем - колющий удар в грудь, причём, перед тем как выдернуть шпагу, провернул её в теле противника. Послышался хруст, как будто треснуло ребро. Жак со стоном повалился на землю.
- Вы этого хотели? - с укором воскликнул Антрагэ.
Келюс лежал на земле и стонал. И тут д'Эпернон внезапно понял, что купил себе жизнь ценой гибели друзей. Он побледнел и попятился назад, крестясь дрожащей рукой и шепча:
- Я... не виноват... Я не хотел...
Потом он бросился бежать, боясь, что Антрагэ догонит его и убьёт, но тот даже с места не сдвинулся.
Шико подбежал к израненному миньону и приподнял его. От этого Келюс пришёл в себя и прошептал:
- Господи... Как жаль... Антрагэ, честью клянусь, я не посылал убийц к Бюсси...
- Я верю Вам, Келюс, я верю Вам, - ответил Антрагэ. Он победил, но вид у него был растерянный.
- Прикончите меня или оставьте мне мою шпагу, - произнёс де Леви, понимая, что как победитель его противник сейчас её заберёт. Но этого не случилось. Антрагэ ответил:
- Не беспокойтесь, она останется с Вами, граф де Келюс.
Глаза раненого были полны слёз, но слёз благодарности.
- Мы могли бы быть друзьями, - с грустью прошептал он, ведь было ясно, что уже слишком поздно.
- Я бы гордился этой дружбой, - ответил Антрагэ и, подойдя, пожал Келюсу руку.

Мне очень нравится такой финал))
Правда, очень жаль героев и читая саму дуэль страшновато, честно говоря. Но зато они будут живы, а это главное.
Только вот сейчас, еще не видя продолжения, это трудновато предположить, с таким ранениями-то...

Чудесно! Как ни странно мне даже не тяжело читать, осознание того, что всё будет хорошо сильнее переживаний) Огромное спасибо!

А вот мне тяжело писать, потому что от страданий у меня сердце щемит.

- А теперь бегите, Антрагэ, - слабеющим голосом попросил де Леви, отпустив руку недавнего противника. - Король не простит Вам.
Антрагэ стоял в полной растерянности. Он победил, но разве нужна была ему ТАКАЯ победа... Кроме того, не мог он бежать, ведь это было, по его мнению, подло по отношению к раненому.
- Нет, я не оставлю Вас даже под угрозой эшафота, - твёрдо ответил он, смотря в глаза Келюсу.
И тут вмешался Шико. Хоть он недолюбливал обе стороны, но слишком уж много было смертей за такое короткое время... Кроме того, в Антрагэ королевский шут видел человека благородного и достойного жизни.
- Бегите, молодой человек! - посоветовал он. - Ваша жизнь стоит того, чтобы её спасти!
Но Шарль медлил. Он осмотрелся по сторонам. Совсем рядом на земле лежали оба его друга. Они погибли, и неужели он оставит их лежать здесь?..
- Но... как же мои друзья? - спросил он у Шико.
- Я позабочусь о них так же, как и о друзьях короля, - ответил тот. - А теперь бегите и не искушайте судьбу.

Однако Антрагэ не спешил. Он подошёл к валявшимся на земле Шомбергу и Можирону и забрал у них шпаги. Шпаги, которые предназначались его друзьям как победителям... и которые уж точно не нужны им сейчас... и не будут нужны никогда! А потом перевёл взгляд с одного друга на другого.
- Прощай, Ливаро... - прошептал он. - Прощай, Рибейрак...
На сердце было пусто, на душе - скверно... И почему он не Бюсси? Владея почти так же прекрасно шпагой, он не мог, в отличие от друга, драться сразу с несколькими противниками. Ах, если бы он мог, друзья были бы живы... Но ничего не изменить... А как весело было, когда они шли на дуэль... как они шутили над главным ловчим... Сколько времени прошло? Час? Или вечность? Ливаро спас его... а он так отблагодарит... бросит их с Рибейраком здесь? Да, Шико - благородный дворянин, он позаботится... Но по-дружески ли переложить заботу о них на плечи другого... А Бюсси... Что с ним? Жив или нет уже? Антрагэ не находил ответа. Подобрав свою одежду и шпаги двух миньонов (перевязь со шпагой была уже на нём, кинжал - за поясом), он ещё раз с грустью посмотрел на израненного Келюса, затем развернулся и быстро зашагал прочь от загона, чтобы выйти на улицу Сент-Антуан и идти по ней... Куда - он и сам не знал. Надо было обработать раны, пусть даже это были просто царапины. Марта, прекрасная лавочница... она поможет ему... А потом бежать! Возможно, в Овернь, в родовое поместье... Или в Анжу! Антрагэ было всё равно.
Он уходил, а за местом дуэли словно наблюдали два глаза, огромные и полные слёз... Как раз в это время юная мадемуазель де Леви продолжала стоять на коленях перед распятием и страстно молиться, перебирая в руках цепь барона.

...Когда анжуец свернул за угол, Шико, поддерживавший израненного Келюса, услышал шаги. И почти тут же у загона появились несколько человек. Среди них - лекарь по имени Луи-Аруэ - тот самый, что служил герцогу Анжуйскому и спас жизнь Ливаро однажды... А ещё тот самый сирота-англичанин по имени Джон - воспитанник лекаря. Мальчишка с содроганием глядел на лежащие на земле тела и лужи крови. Но Луи начал действовать. Он и те, кто был с ним, перелезли через загородку. Сам лекарь осмотрел Келюса, который был в полубессознательном состоянии. Ран много, но большинство из них лёгкие. Однако последняя рана, нанесённая в грудь, была серьёзной. Судя по всему, одно из рёбер было сломано, или, по крайней мере, в нём появилась трещина. Необходимо было наложить временные повязки, чтобы не допустить дальнейшей кровопотери и зафиксировать сломанное ребро, а затем немедленно отвезти миньона туда, куда пришлось увезти Бюсси, и уже как следует обработать раны. Благо, удалось раздобыть и пригнать повозку. Графа перенесли туда Шико и Луи-Аруэ. Но возник вопрос, что делать с четырьмя телами. Решили подобрать их и приготовить для погребения... И тут вдруг Джон вскрикнул, а потом указал куда-то пальцем. Лекарь посмотрел в ту сторону и увидел, что пальцы виконта де Рибейрака, сжимавшие до того эфес шпаги, разжались, потом сжались снова. Он подбежал к виконту. Да, та рана, которую он увидел сначала, не была смертельной, однако на рубашке в районе лопаток расплылось большое пятно крови. Но Луи подозревал, что это не всё. Осторожно перевернув Рибейрака, он определил, что виконт действительно жив, но едва дышит. И, как и подозревал лекарь, ранение в спину было не единственным. На груди был, скорее, сильный порез, а вот другая рана, которую анжуец всё ещё зажимал рукой, была самой опасной из трёх. Увидев её, лекарь едва не выругался. Но у него, как у Реми, был опыт в лечении таких ран. Главное, не опоздать. Убрать руку виконта от раны, наложить повязки, а затем отвезти туда, где можно будет ему помочь. Причём отвезти немедленно. Раненого перенесли в повозку и положили на бок, при этом согнув ему ноги в коленях.
А один из помощников лекаря услышал странный звук, похожий то ли на всхлипывание, то ли на стон. Ещё один живой - маркиз Луи де Можирон. Впрочем, в данном случае - относительно живой. На груди и под правой рукой - всего лишь сильные порезы, а вот беспорядочные удары кинжалом могли прийтись в почку или печень. Как же мэтр Луи надеялся, что это не так... И снова та же последовательность действий: наложить временные повязки и перенести в повозку. Но раз так, надо было проверить, живы ли ещё двое, лежавшие практически друг на друге. Тем более что один из них, барон де Ливаро, был другом для бывшего лекаря герцога Анжуйского. И выяснилось, что да, оба живы. У анжуйца, лежавшего с закрытыми глазами, внезапно открылся правый глаз, потом закрылся снова. У миньона же дёрнулось левое плечо. Сначала лекарь едва не принял увиденное за предсмертные судороги, но почти сразу нашёл подтверждение тому, что ошибался. Да, живы оба, но сколько протянут? Впрочем, тот же вопрос касался и остальных.

Как же хорошо, что все живы!!!!! С нетерпением жду продолжения)

И я тоже жду продолжения!))))Очень нравится такая концовка, главное, все живы)))

У Шомберга лекарь сразу заподозрил тяжёлое ранение в грудь, а вот с Ливаро было неясно. Вряд ли сильные порезы лица и предплечья могли привести к тому, что он едва не умирал. Значит, надо было его перевернуть.
... Молоко... вернее, туман, белый, как молоко... И он идёт сквозь этот туман. Куда - он не знал и сам. А впереди - женский силуэт. Луиза??? Но, подойдя ближе, он понял, что ошибся. Это была другая девушка, тоже молодая и красивая, но лицо её было чуть ли не белее надетого на неё платья, зато губы алые. Даже слишком алые! Как кровь!
И вот она внезапно заговорила с ним. Голос был нежным, но почему-то пугающим:
- Ну вот, Вы и пришли ко мне, сударь. Я чувствую, Вы очень страдаете, и я могу Вам помочь. Возьмите меня за руку, и я отведу Вас туда, где покой и нет боли.
Девушка манила его, и он был готов шагнуть за ней и взять её за руку, но тут... преградив ему дорогу, впереди возникла дама, годившаяся ему в матери, но всё равно необыкновенно красивая.
Мария-Эллен! А чуть поодаль - её супруг, Жан де Леви, граф де Сент-Пар.

- Я помню Вас, - заговорила баронесса де Гренгейт. - Правда, тогда Вы были ещё восьмилетним мальчишкой. Да, Вы изменились, и всё же я узнала Вас... И хочу помочь, ведь Вы благородны, хоть и служите тому, кто заставил нас покинуть этот мир. Кроме того, наша дочь просила за Вас, и мы пришли. Дам Вам совет: не идите за той дамой. Она уведёт Вас туда, откуда нет возврата, как увела нас. Но у Вас есть ещё выбор. Луиза Вас любит и не переживёт, если потеряет Вас. Не бросайте её.
- Я не брошу... обещаю... - ответил он.
- Что ж, сударь, тогда боритесь. Хотя, возможно, сначала Вы и будете жалеть, что не пошли по той дороге.

... И тут он очнулся. Вот только возвращение в тело едва не покинувшей его души было таким, что он и впрямь едва не пожалел, что не ушёл. Когда лекарь перевернул его на живот, рана на спине отозвалась жуткой болью, он закричал (и вновь крик был словно нечеловеческий) и потерял сознание.

А видение явилось и всем остальным, и каждому Мария-Эллен говорила о том, ради чего стоит жить... И происходило с ними примерно то же, что и с бароном. Кто-то также терял сознание, кто-то жалобно стонал, кто-то кричал от боли...

После того как всем были наложены временные повязки, Луи распорядился, чтобы всех отвезли во дворец, который, как уже говорилось, находился недалеко от места дуэли.

- Да, я знал, что Вам понравилось лечиться у меня, сударь, но я же не думал, что Вы порекомендуете меня всем своим друзьям и противникам, - пробурчал себе под нос Луи (хотя такой вариант больше нравится: "сударь, я знал, что Вы сдружились и со мной... и с Джоном.... и с моими гробами... но я не думал, что Вы решите подружить с ними своих друзей и друзей короля. А впрочем они не кусатся... разве что иногда...."). Он всегда любил язвить, что нисколько не мешало ему быть хорошим лекарем. Однако сейчас, язвя, он пытался побороть волнение. Все эти люди только чудом ещё живы... и нуждаются в его помощи. И он спасёт их!
Посмотрев на бледного и взволнованного Джона, Луи сказал ему:
- Оставайся пока здесь. Если кто-нибудь придёт сюда, расскажешь всё, понял?
Мальчуган кивнул. Тем более он знал, что сюда должен был приехать паж барона де Ливаро Антуан, с которым они уже несколько месяцев дружили.
Раненых осторожно уложили в повозку, а также забрали их вещи.

Надо сказать, что пока Луи с помощниками и Шико это делали, один из помощников лекаря прискакал во дворец и распорядился, чтобы разожгли камин, приготовили воду, всё для перевязки, а также постели. Через некоторое время подъехали и повозки с миньонами и анжуйцами, причём по дороге лекарь с помощниками внимательно следили, чтобы ни у кого из потерявших сознание не запал язык и чтобы тот, кого начнёт тошнить, не захлебнулся.
Хозяева были согласны разместить у себя раненых, но когда они увидели, сколько человек привезли к ним и что все ранены серьёзно, готовы были за голову хвататься. Уже несколько лет подобного не было. Как будто война началась! И так в большой комнате лежали двое раненых - граф де Бюсси, состояние которого было очень тяжёлым, и Реми, очнувшийся и теперь порывавшийся встать и помочь своему господину и другу, так что домашнему лекарю хозяев и одному из помощников Луи д'Аламбера, оставленным ухаживать за ними, приходилось его утихомиривать. А тут ещё пятеро! Но не по-христиански отказать кому-либо в помощи, а семейство, жившее во дворце, было очень благочестивым. Кроме того, все раненые были благородные дворяне, и трое из них - друзья короля, а хозяин дворца входил в свиту короля. Впрочем, королевский шут Шико сказал, чтобы в равной степени заботились и об остальных двоих. Он выполнял обещание, данное Антрагэ.
Всех внесли в ту же большую комнату, чтобы было удобно бегать от одного раненого к другому, ведь наверняка помощь им потребуется чуть ли не одновременно. Постели были готовы. В камин добавили побольше дров, чтобы от него шло как можно больше тепла. Луи распорядился, чтобы всем промыли, обработали и перевязали раны. Правда, сначала он и не знал, за кого взяться, у всех как минимум одно тяжёлое ранение плюс большая потеря крови. Правда, рубашки прилипли к ранам, и кровотечение приостановилось, но каково будет всем, когда придётся сдирать с них эти рубашки? А ещё лекаря поражало, где благородные дворяне нашли столько грязи, чтобы извозиться, как черти. Впрочем, некогда было рассуждать. Сначала разрезали и содрали со всех рубашки, стянули перчатки, штаны и сапоги и занялись промыванием ран и смывом с тел, лиц и волос налипшей грязи. Тут все раненые очнулись и... закричали или застонали, в зависимости от того, у кого на что хватало сил. Обработка ран была для них сродни пыткам в Бастилии, и вновь они жалели, что не умерли сразу. Но вновь являлась им Мария-Эллен, убеждая в том, что жить и бороться стоит.