Дуэль миньонов

Причём в книге он только на колени встал из лежачего положения, а в фильме аж вскочил! Как вспомнила - жуть!
Кстати, кто-то, анализируя "Графиню де Монсоро", разбирал этот момент. И получается, что по идее Можирон в книге должен был, атакуя Антрагэ, повернуться к умирающему Ливаро не спиной, а лицом. В этом случае мог быть только один вариант: Можирон перешагнул через Ливаро, а тот приподнялся и убил Можирона. Причём тот, кто разбирал этот момент, написал, что это похоже на то, как с гранатой под танк.

А как было с гранатой и откуда это? Просто интересно...

Марк-Аннибал де Коконнас пишет:А как было с гранатой и откуда это? Просто интересно...

Ну как в фильмах про войну бросаются с гранатой под танк.

Сколько тут интересны материалов!!!! Признаться, я узнала много нового))))
Итак, выскажусь и я. На дуэли мне нравятся все без исключения (Эпернон не считается!, эта подлая гадина своими криками Можирона и Шомберга погубила), только Ливаро слишком уж страшен, в момент, когда раненный вскакивает, что бы как уже было сказано посодействовать спасению Антрагэ. Мне ужасно жаль Можирона. Когда он умирал, вместе с ним не хотелось верить что это конец. Все такие разные, такие смелые, такие любимые и так жалко, что почти все погибают.

Да, действительно очень жаль(

Виктория пишет:Сколько тут интересны материалов!!!! Признаться, я узнала много нового))))
Итак, выскажусь и я. На дуэли мне нравятся все без исключения (Эпернон не считается!, эта подлая гадина своими криками Можирона и Шомберга погубила), только Ливаро слишком уж страшен, в момент, когда раненный вскакивает, что бы как уже было сказано посодействовать спасению Антрагэ. Мне ужасно жаль Можирона. Когда он умирал, вместе с ним не хотелось верить что это конец. Все такие разные, такие смелые, такие любимые и так жалко, что почти все погибают.

Я просто искала материалы о реальной дуэли в Википедии и не только, а потом сравнивала, как реальная ситуация воплощена в книге, а как - в фильме.
А под твоими словами могу подписаться))) Причём вчера как раз вконтакте нашла видео, слепленное из трёх последних серий. Начала его прокручивать, и благополучно натыкалась то на смерть Можирона (у него лицо, как у ребёнка, и его реально жалко), то на "И того, кто ещё не умер!" (Да, в этот момент Ливаро, смертельно раненный, весь в крови и грязи, реально страшный), то на финал поединка Антрагэ и Келюса...

Нашла ещё кое-какой материал по Дуэли. Вроде бы про это здесь ещё не писалось)
tailler en marbre
http://arthoron.livejournal.com/67022.html

Да, этого ещё не было.

Секундантами Келюса стали другие королевские фавориты – Луи де Можирон и Жан д’Арк, сеньор де Ливаро.

Во-первых, д'Арк - это была раньше фамилия Жуайеза, фамилия Ливаро была д'Арсе, а во-вторых, я потом уже в исправленной Википедии и не только в ней прочла, что Ливаро, который дрался на дуэли, звали Ги, а Жаном звали его отца. Впрочем, далее (в комментах) ещё приведён отрывок из комментария к книге "Графиня де Монсоро", и Антрагэ назван "Франсуа де Бальзак", а Франсуа звали его старшего брата, губернатора Орлеана, который никакого отношения к дуэли не имел. А материал действительно интересный.

Поскольку в первых выложенных мною материалах не всё исторически точно, вот материал Википедии о дуэли миньонов:

Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Дуэль миньонов - поединок, состоявшийся в парижском парке Турнель 27 апреля 1578 года между приближенными короля Франции Генриха III (миньонами) и сторонниками герцога де Гиза (гизарами). Современники сравнивали этот бой с поединком Горациев и Куриациев.
Содержание
1 Участники
2 Повод
3 Дуэль
4 Последствия
5 В литературе
6 Ссылки
Участники

Миньоны короля:
Жак де Леви, граф де Келюс;
Луи де Можирон;
Ги д'Арсе, барон де Ливаро.
Их противники:
Шарль де Бальзак, барон д'Антраг;
Франсуа д'Эди, виконт де Рибейрак;
Жорж (Георг) де Шомберг (миньон Генриха III).
Повод

Причина боя никак не соотносится с тогдашней политической ситуацией во Франции. Келюс случайно застал д'Антрага у своей возлюбленной и на следующий день пошутил при свидетелях, что эта дама "более прекрасна, чем добродетельна";. Д'Антраг вызвал Келюса на дуэль. Каждый явился на место поединка с двумя секундантами. Рибейрак попытался примирить противников, чем вызвал раздражение у Можирона; образовалась новая пара сражающихся. Ливаро и Шомбергу ничего не оставалось, как тоже вступить в поединок. Таким образом,молодые люди дважды нарушили закон: во-первых, еще в декабре 1576 года Генрих подписал в Блуа указ,запрещающий такого рода выяснения отношений. Во-вторых,по дуэльному кодексу, секунданты ни в коем случае не должны были вмешиваться в поединок - они, наоборот, обязаны были сделать все для примирения противников.
Гизарами трех участников дуэли можно назвать лишь с оговоркой. Так Д'Антраг и Рибейрак действительно были в свите герцога, а вот Шомберг (брат королевского сюринтенданта финансов) был таким же миньоном Генриха, как и его противники. Это еще раз доказывает отсутствие политической подоплеки в дуэли и, следовательно, всю ее жестокую бессмысленность.
Дуэль

Дрались парным оружием - кинжалом и шпагой. Рибейрак перед началом дуэли встал на колени и долго молился. Это разозлило Можирона, и он бросился на врага. Противники пронзили друг друга насмерть (Правда, у Рибейрака хватило сил дожить до следующего дня).
Шомберг, заколотый Ливаро, с последним вздохом обрушил на голову миньона сокрушительный удар. Понадобилось шесть недель, чтобы несчастный барон стал поправляться.
Зачинщик дуэли Келюс забыл дома кинжал. Многие потом посчитали такую рассеянность намеренной - по всей Европе входило в моду фехтование одной шпагой. Келюс рассчитывал на преимущество в таком виде боя, но для этого д'Антраг, как благородный человек, должен был отбросить свой кинжал. А он этого делать не стал, предлагая графу самому выпутываться из ситуации. Результат был плачевным - Келюс получил в общей сложности 19 ударов. Д'Антраг отделался царапиной на руке.
Последствия



Заступничество герцога де Гиза спасло д’Антрага от гнева короля. Генрих III проявил трогательную заботу о Келюсе и, потратив значительную сумму на лечение друга, сам кормил его с ложечки бульоном. Но неразумному фавориту захотелось проехаться на лошади; раны открылись и 29 мая Келюс скончался.
Король был неутешен, потеряв своих любимцев. Он приказал воздвигнуть над их могилой великолепный памятник. В обиходе у придворных острословов сразу появилось выражение tailler en marbre - "изрубить в мрамор". В мае 1588 года гробница миньонов была разрушена восставшими лигистами.
Дуэль, воспринятая большинством придворных как бессмысленная бойня, обострила и без того шаткие отношения короля и де Гиза.
В литературе

Сцена "дуэли миньонов" - предпоследняя в романе Александра Дюма-отца "Графиня де Монсоро". Дюма, как всегда вольно обращаясь с историческими фактами, называет миньонами Келюса, Можирона и Шомберга, а их противниками (по роману - сторонниками не Гиза, а брата Генриха III, герцога Анжуйского) - Ливаро, Антрагэ и Рибейрака. В романе погибают все участники дуэли за исключением Антрагэ, который, после примирения с умирающим Келюсом, спасается бегством от гнева короля.
Дюма также сильно романтизирует своих героев, заставляя их сражаться вопреки собственным пристрастиям и исключительно в интересах политических группировок, к которым они принадлежат:
- Я и эти господа, - сказал Келюс с чувством гордости, которое возвышает любого человека, рискующего жизнью ради идеи или страсти. - Я и эти господа, мы приносим себя в жертву, государь.
- В жертву чему?
- Вашему спасению.
- От кого?
- От ваших врагов.
- Все это лишь раздоры между молодыми людьми, — воскликнул Генрих.
- О! Это общераспространенное заблуждение, государь. Привязанность вашего величества к нам столь великодушна, что позволяет вам прятать ее под этим изношенным плащом. Но мы ее узнали. Говорите как король, государь, а не как буржуа с улицы Сен-Дени. Не притворяйтесь, будто вы верите, что Можирон ненавидит Антрагэ, что Шомбергу мешает Ливаро, что д'Эпернон завидует Бюсси, а Келюс сердит на Рибейрака. Нет, все они молоды, прекрасны и добры. Друзья и враги, все они могли бы любить друг друга, как братья. Нет, не соперничество людей с людьми вкладывает нам в руки шпаги, а вражда Франции с Анжу, вражда между правом народным и правом божественным. Мы выступаем как поборники королевской власти на то ристалище, куда выходят поборники Лиги, и говорим вам: "Благословите нас, сеньор, одарите улыбкой тех, кто идет за вас на смерть. Ваше благословение, быть может, приведет их к победе, ваша улыбка облегчит им смерть!"
Дуэль отражена в сонете Ж.-М. де Эредиа «Эпитафия», имеющем подзаголовок "Подражание стихотворению Генриха III":
Прохожий, здесь лежит, покинув грешный свет,
Прекрасный Гиацинт, властитель Можирона;
Он умер. Да вкусит покой Господня лона!
Сражённый шпагою, он пал во цвете лет.

Никто, ни сам Келюс, так не носил берет,
Ни брыжжи пышные, ни жемчуг медальона.
Вот почему резцом воскресшего Мирона
В надгробном мраморе изваян вешний цвет.

Своей рукой убрав для горестного плена,
Поцеловав уста, в пределы Сен-Жермена
Король отвёз - увы! - немой и бледный прах;

И чтоб века по нём не заглушили стона,
Он памятник ему воздвиг в святых стенах,
Печальный символ слёз и скорби Аполлона!
Перевод О. Брошниовской (Ж.-М. де Эредиа. Сонеты в переводах русских поэтов. М., Прогресс-Плеяда, 2005, с. 118)

Ссылки:
Дуэльный кодекс: теория и практика дуэли во Франции XVI века - В. Р. Новоселов.



Гробница Келюса и Можирона

http://daggs79.livejournal.com/28220.html - тут ещё интересный анализ дуэли с приложением видео.


http://mysea.livejournal.com/615748.html - видео дуэли из фильма

А вот продолжение того, что было описано Хаттоном:


Смерть Ливаро
Месье маркиз де Мальере, старший сын месье де Пьенна, только что вернулся из Италии, куда ездил завершать свое образование и где изучал, помимо прочего, искусство владения «множеством видов оружия», особенно, конечно, самым популярным набором — рапирой и кинжалом, которыми он научился орудовать с выдающейся ловкостью и искусством. Он сразу же является ко двору, где встречает, как и следовало ожидать, теплый прием. Однажды на балу случилось ему поссориться с нашим старым знакомым, синьором де Ливаро, — по серьезному ли поводу или просто по gaieté de coeur [39] — не упоминается. Ливаро еще со времен знаменитой дуэли миньонов весьма гордится своей репутацией mauvais garçon — плохого парня — и считает, что перед ним не может устоять ни мужчина, ни женщина; в общем, к соседям своим он испытывает уже нечто вроде презрения. Воспылав страстью к некоей придворной даме, он столь ревниво стал на страже ее красоты, чести и богатства, что никого к ней просто не подпускал. Маркиз же, красивый и смелый молодой человек в возрасте примерно двадцати лет, узнав об этом, отваживается заговорить на балу с упомянутой дамой. Ливаро в своей высокомерной манере отвечает вместо нее, причем ответ выходит столь оскорбительным для Мальере, что тот вспыхивает, как сноп сена, требует удовлетворения, и они договариваются о встрече на следующий день один ни один, не беспокоя никого из друзей, на небольшом островке посреди реки, возле города Блуа.
Утром они верхом отправляются на условленное место; с ними нет никого, кроме слуг. Сам бой длится недолго: после пары первых движений маркиз, демонстрируя свою итальянскую выучку, одним из хитрых ударов укладывает фехтовальщика, пережившего дуэль миньонов, теперь уже навсегда. Однако и победитель тут же принимает коварный удар от подлой руки слуги Ливаро. Этот человек хоть и был простолюдином, но все же имел представление о владении шпагой и скрыто принес ее на дуэль (по своей воле или по хозяйскому наущению — не известно); за спиной у маркиза он обнажает ее, протыкает Мальере насквозь. Заметим с удовлетворением, что этот бесчестный поступок был замечен, слугу поймали и живо вздернули, дав ему лишь сказать в свое оправдание, что это была месть за смерть доброго хозяина.

39
Живость сердечная (фр.). (Примеч. пер.)

Взято отсюда: http://lib.rus.ec/b/251957/read#r39

Тот самый сонет в оригинале:

José-Maria de Heredia — Les Trophées

Épitaphe


Suivant les vers de Henri III

Ô passant, c’est ici que repose Hyacinte
Qui fut de son vivant seigneur de Maugiron ;
Il est mort — Dieu l’absolve et l’ait en son giron ! —
Tombé sur le terrain, il gît en terre sainte.

Nul, ni même Quélus, n’a mieux, de perles ceinte,
Porté la toque à plume ou la fraise à godron ;
Aussi vois-tu, sculpté par un nouveau Myron,
Dans ce marbre funèbre un morceau de jacinthe.

Après l’avoir baisé, fait tondre, et de sa main
Mis au linceul, Henry voulut qu’à Saint-Germain
Fût porté ce beau corps, hélas ! inerte et blême ;

Et jaloux qu’un tel deuil dure éternellement,
Il lui fit en l’église ériger cet emblème,
Des regrets d’Appolo triste et doux monument.

Взято отсюда: http://fr.wikisource.org/wiki/%C3%89pitaphe_(Les_Troph%C3%A9es)